1943 год
Джон – заурядный английский священник. В Польше. Во время оккупации. Джон – маленький человек. У него есть его небольшой приход, усопшая супруга, которой он пишет письма, и кружок повстанцев-сопротивленцев по четвергам. Иногда Джон подбирает еврейских детей из гетто. И всё бы ничего, если б однажды у его церквушки не остановился правительственный Мерседес. «Это конец», – серо подумал тогда священник. «Ах, что ты!» – могла бы ответить ему его усопшая супруга, – «Начало. Наконец-то, начало!».
Посмотрите на себя в зеркало и ответьте себе честно – сколько раз вы мечтали о «волшебнике в голубом вертолете», том самом, что бесплатно показывает кино и килограммами раздает эскимо? Том самом, что явится и изменит вашу сумбурную, но такую несмелую жизнь, полную закутков с ярлычком «не решился», на фейерверк. О, я не говорю про ярлычки «не решился прыгнуть с Эйфелевой башни», я про «не решился сказать Ваське-коллеге, что он, сволочь, меня использует», «не решилась сказать Ларисе, что она – дура и именно из-за неё слетели все дедлайны», «не решился сказать отцу, что не хочу учится на стоматолога», «не решилась сказать матери, что несмотря на грант, не хочу учиться в Рязани»… Про куда более крохотные, но важные «не решился». «Не решилась сказать Саше, что у него красивые ресницы», «не решился сказать Вале, что без неё мне будет очень плохо». «Не решилась попробовать себя в веб-дизайне», «не решился признаться себе, что целое агентство не потяну»… Я про те крохотные «не решился», что на самом деле лишают нас будущего. Посмотрите на себя и ответьте, сколько раз вам неосознанно хотелось, чтоб волшебник волшебством распутал те несимпатичные узелки, в которые вы завязали свою жизнь.
«Заурядные письма священника своей мертвой жене» – роман о том, как такие мечты становятся правдой. Читайте, чтобы понять – каким надо быть, чтоб с вами случались «волшебники», «кино» и «эскимо». Нет, здесь нет магии и драконов, но есть одно редчайшее чудо – когда двуногие существа из пустых никому не нужных големов превращаются в людей. В реальности. Не в параллельных мирах. Но в нашем с вами мире. Обыкновенное чудо, когда из големов из грязи «волшебник» проращивает людей. Читайте и растите.
1943 год
Джон – заурядный английский священник. В Польше. Во время оккупации. Джон – маленький человек. У него есть его небольшой приход, усопшая супруга, которой он пишет письма, и кружок повстанцев-сопротивленцев по четвергам. Иногда Джон подбирает еврейских детей из гетто. И всё бы ничего, если б однажды у его церквушки не остановился правительственный Мерседес. «Это конец», – серо подумал тогда священник. «Ах, что ты!» – могла бы ответить ему его усопшая супруга, – «Начало. Наконец-то, начало!».
Посмотрите на себя в зеркало и ответьте себе честно – сколько раз вы мечтали о «волшебнике в голубом вертолете», том самом, что бесплатно показывает кино и килограммами раздает эскимо? Том самом, что явится и изменит вашу сумбурную, но такую несмелую жизнь, полную закутков с ярлычком «не решился», на фейерверк. О, я не говорю про ярлычки «не решился прыгнуть с Эйфелевой башни», я про «не решился сказать Ваське-коллеге, что он, сволочь, меня использует», «не решилась сказать Ларисе, что она – дура и именно из-за неё слетели все дедлайны», «не решился сказать отцу, что не хочу учится на стоматолога», «не решилась сказать матери, что несмотря на грант, не хочу учиться в Рязани»… Про куда более крохотные, но важные «не решился». «Не решилась сказать Саше, что у него красивые ресницы», «не решился сказать Вале, что без неё мне будет очень плохо». «Не решилась попробовать себя в веб-дизайне», «не решился признаться себе, что целое агентство не потяну»… Я про те крохотные «не решился», что на самом деле лишают нас будущего. Посмотрите на себя и ответьте, сколько раз вам неосознанно хотелось, чтоб волшебник волшебством распутал те несимпатичные узелки, в которые вы завязали свою жизнь.
«Заурядные письма священника своей мертвой жене» – роман о том, как такие мечты становятся правдой. Читайте, чтобы понять – каким надо быть, чтоб с вами случались «волшебники», «кино» и «эскимо». Нет, здесь нет магии и драконов, но есть одно редчайшее чудо – когда двуногие существа из пустых никому не нужных големов превращаются в людей. В реальности. Не в параллельных мирах. Но в нашем с вами мире. Обыкновенное чудо, когда из големов из грязи «волшебник» проращивает людей. Читайте и растите.
Знакомьтесь с героями...
Знакомьтесь с героями...
Джон Ишервуд
54 года
Мышка в большой игре в кошки-мышки в 43-ем. Бывший моряк. Принял сан уже в Польше. Закрытый, спокойный человек, вовсе не корчащий из себя героя и не желающий себе «геройской кончины» в застенках Гестапо, а потому искренне испугавшийся СС у себя в церкви. Джон никогда не считал себя невероятно умным человеком, не корчил из себя проницательного знатока душ. Не собирался играть в шпионов. Джон был скромен. А скромные люди умны. Настоящая скромность требует смелости, чтобы не скрывать от себя свою тупость, свою жалость к себе, настоящая скромность не ищет оправданий своим недостаточностям. Это ли спасло Джона? Или его спасло обыкновенное чудо – Джон был способен на сочувствие. На искреннее сочувствие и тепло. Книга написана от его лица. Вот вместе с ним и загляните в себя – способны ли вы на скромность? На ум? На смелость? На искренность?
Джон Ишервуд
54 года
Мышка в большой игре в кошки-мышки в 43-ем. Бывший моряк. Принял сан уже в Польше. Закрытый, спокойный человек, вовсе не корчащий из себя героя и не желающий себе «геройской кончины» в застенках Гестапо, а потому искренне испугавшийся СС у себя в церкви. Джон никогда не считал себя невероятно умным человеком, не корчил из себя проницательного знатока душ. Не собирался играть в шпионов. Джон был скромен. А скромные люди умны. Настоящая скромность требует смелости, чтобы не скрывать от себя свою тупость, свою жалость к себе, настоящая скромность не ищет оправданий своим недостаточностям. Это ли спасло Джона? Или его спасло обыкновенное чудо – Джон был способен на сочувствие. На искреннее сочувствие и тепло. Книга написана от его лица. Вот вместе с ним и загляните в себя – способны ли вы на скромность? На ум? На смелость? На искренность?
Офицер
Возраст Джону не известен. На вид лет 20-22. Кошка в той игре в кошки-мышки. «Марь и морок» или сама искренность? Карающий серафим или забавляющийся змей? Что он перебрасывает так легко с ладони на ладонь – яблоко раздора, плод познания или крупные виноградины власти? Это милосердие или безжалостность? Это расчет или спонтанность? Что вызывает в тебе это существо – ужас перед бездной или трепет перед неопалимой купиной? Джон потерян, но отступать некуда. Скромному английскому священнику придется что-то решать. И как во всех историях, что становятся классикой, здесь неважно, кто «убил негритят», здесь важно – как. Как развернется эта партия в кошки-мышки. Читаем.
Офицер
Возраст Джону не известен. На вид лет 20-22. Кошка в той игре в кошки-мышки. «Марь и морок» или сама искренность? Карающий серафим или забавляющийся змей? Что он перебрасывает так легко с ладони на ладонь – яблоко раздора, плод познания или крупные виноградины власти? Это милосердие или безжалостность? Это расчет или спонтанность? Что вызывает в тебе это существо – ужас перед бездной или трепет перед неопалимой купиной? Джон потерян, но отступать некуда. Скромному английскому священнику придется что-то решать. И как во всех историях, что становятся классикой, здесь неважно, кто «убил негритят», здесь важно – как. Как развернется эта партия в кошки-мышки. Читаем.
Отзывы
Robertofv –
Я был чрезвычайно доволен найти этот веб-сайт. Мне нужно поблагодарить вас за ваше время за это чудесное прочтение!! Я определенно наслаждался каждой частью этого произведения и я также добавил вас в закладки чтобы проверять новые книги на вашем веб-сайте.
Эмилия –
.
Мне кажется, очень мало кто в жизни по-настоящему счастлив, даже на чуточку. Возможно и у вас бывали мысли, что вроде бы всё в порядке, стабильно, учёба/карьера продвигаются, вы и ваши близкие все здоровы, но чего-то будто не хватает? Жизнь все равно серенька и скучна, а люди вокруг не перестают удивлять своей ограниченностью и бесчувствием. И совершенно не понятно, что со всем этим делать.
Где-то Джону, главному герою книги, легче себе это объяснить:
небезопасное военное время, в мире творится много жестокостей, а любимая когда-то супруга давно его покинула. И единственное, что остается — тихо доживать свою жизнь, ни на что особо не надеясь, но и не жалуясь. Только жизнь ли это?
И вот так читаешь, а потом всё твоё застывшее существование накрывает как цунами — в виде совсем еще на вид юного, с точеными чертами и трогательным (иногда) взглядом, молодого человека. И сбивает все сваи, которые ты себе годами выстраивал, лишь бы было знакомо, безопасно и привычно, совершенно того не ведая, обрубив в себе возможность по-настоящему чувствовать и проживать жизнь, какой она есть — красочной, разнообразной, совсем не серой.
И очень радостно за священника, который к концу книги, на первый взгляд, становится совершенно не похож на того Джона с начала книги, у которого «слизни поели всю зелень», и писавшего усопшей жене: «Страшно. Не знаю отчего, но страшно, Кэтти».
Но на самом деле, все это время Священник, благодаря Францу, лишь учился выражать свою сердцевину и жить из собственных, не навязанных ни кем желаний — то есть, всё больше становился действительно настоящим «собой», и вместе с тем росло в нем и внутреннее счастье.
И конечно, сколько раз бы повесть не читала — все равно очень нравится погружаться в книгу, словно в первый раз. Вот вроде бы промозглая серая Польша, а как-то очень красочно и уютно. К тому же, по-началу, наблюдая за событиями из головы Священника, тебе все будто знакомо, а оттого привычно и комфортно — так что вылазить из книги совершенно не хочется. Правда с первым появлением офицера основной причиной магнитного притяжения становится только он:)
P.S. И честно, завидую людям, которые могут первый раз погрузиться в книгу одновременно с приходом на «Вакцину от идиократии». Это даст вам ну максимально полно почувствовать себя в шкуре священника, как никакие тематические парки по разным популярным книжным вселенным ни за что не дадут. Отличный совет придумала, пользуйтесь!
Alex –
Часто ли у вас остаётся неприятный осадок после общения с людьми? Или когда вам некомфортно находиться в компании новых людей, в компании где есть неприятные для вас люди? Как заставить себя расслабиться в таких ситуациях и быть искренним, как с другом которому ты доверяешь? Говорить себе “всё нормально” и заставить себя улыбаться, но при этом вместо счастья и радости чувствовать себя маленькими и одиноким?
Лично мне “Заурядные письма священника своей мёртвой жене” показали, как вместо раздражения и внутренней зажатости на людей, становиться более открытым и жизнерадостным человеком.
На примере скромного священника Джона господин Вертфоллен показывает, как часто мы пытаемся закрыть глаза на неприятные моменты в общении с людьми, когда мы не хотим объяснить своему мозгу: “этот человек меня раздражает “а”, “б”, “в” (под буквами поставьте реальные аргументы)” и объяснять человеку, что тебя в нём раздражает и как ему себя вести, чтобы ваше общение было приятным. Вместо такой коммуникации люди сглатывают неприятности и чувствую себя раздраженными, бессильными и озлобленными. А потом лопаются и всё – крики, истерики, ничего адекватного. Я прямо увидел себя в сцене между священником и журналистом. Это прием в честь главного героя “Безделушки”, которому мелочный журналист завидует до зеленой желчи. И, увы, завидует не тихо, изрыгая потоки грязи, лишь бы не чувствовать себя жабой с раздутым эго. Джон, священник, сидя рядом все больше утомляется от такого уродства, но одернуть, заткнуть — не решается:
ОН – журналист
Остальное мысли священника.
Человек, про которого они говорят – главный герой “безделушки”, Франц
“ОН: Я же только что… о светоче нашем, сверхчеловеке, который еще в университете с наркотиков не слезал. Какой… какой из него защитник общественных благ? Это же все чистейшая схема, она же очевидна, если
присмотритесь – одна из богатейших семей Австрии подкармливает СС за то,
чтоб те отвлекали и держали в узде паршивую овцу. На деньги папочки
золотой мальчик играет в героя, чтоб не «пронюхать» себе мозги окончательно.
Я смотрел на коричневый налет у него на зубах, и ладони мои чувствовали, как
сминались хрящи в горле той жирной дряни на теплоходе.
ОН: И я бы написал об этом, но что мечтать? Цензура, пан священник, цензура.
А там грязь, одна грязь…
Вот он же просто блевал словами. Он не мог остановиться, как алкоголики, что
блюют, пока не захлебнутся своей блевотой.
ОН: Зачем поляки устраивают ему такие чествования? Никому не устраивали,
Гейдриха так не встречали, а ему – пожалуйста, а все почему – вот он наш
польский патриотизм. Вот наша верхушка – эксплуатировать народ, что
устраивать гулянки в честь волчонка Гиммлера, а всё почему? Деньги! Всё в
деньги упирается. Когда там денег столько, они тоже урвать мечтают, думают,
если ему полижут-то посильнее, вдруг и им повезет.
Я: А что сделали вы?
ОН: Как, извините?
Что сделал ты, сука, кроме того, что выжрал целый тазик салата?
Господи, неужели нельзя без убийств?
ОН: Вы правы, Джон! Правы. Так я несу правду. За нее ведь и наказать могут,
а я вам рассказываю.”
——
В этой сцене видно что священнику очень дорог господин Вертфоллен (и неспроста, почитайте сцену, где Франц, возвращает желание жить еврейскому мальчику Гиле — мне бы такого наставника!). Священнику неприятно когда про умного, успешного человека говорит гадости жаба, как раз из зависти к искренности, смелости и интеллекту Франца, и ещё и подпихивает это всё под “правду”. Это как тупые бестактные люди, что подпихивают свою глупость под честность, лишь чтоб оправдать себя. Всё это неприятно свяшеннику, но что он делает? А он как и все люди сначала старается не обращать внимание на уродство и зависть этого журналиста, и вместо того чтобы объяснить себе, что этот человек маленький завистливый и доносить это до журналиста, защищая при этом человека который тебе дорог, вместо этого священник внутренне раздражается и ждет, что журналист волшебным образом изменится… ну или просто уйдет “жрать салат” в другой угол. А так нельзя! Это я так хорошо по себе понял. После того, как не ставишь жаб на место, чувствуешь себя грязно, и неприятное раздражение застревает в тебе еще надолго.
Поэтому чтобы избежать подобного раздражения:
1. Формулируйте себе негативные эмоции, объясняйте своему мозгу почему тот или иной человек раздражает вас, какие уродства в нём выбешивают.
2. Доносите до человека, что вас в нём раздражает и как ему с вами стоит себя вести. Если увидите что уродство и тупость в вас, то признавайте это в себе и исправляте.
Научиться слету видеть недостаточности в людях — не так просто. Для этого надо “проращивать” глаза + вычищать недостаточности в первую очередь из себя. И вот тут я пока не нашел для себя лушего средства, чем книги из цикла “Безделушка”. Франц Вертфоллен здорово раскладывает мир по полкам. Он показывает тебе человеческие уродства и тут же дает инструменты по работе с ними. В тебе появляется смелость вставлять людям мозг, когда они пытаются выгораживать себя. А потом замечаешь, что общаешься с людьми с полной грудью и не боишься, что ты опять будешь сглатывать все неприятности.
В общем читайте “Священника” и становитесь твёрже, смелее и чище вместе с Джоном.
Юрий Болдырев –
В «Заурядных письмах священника своей мертвой жене» меня привлекло незаурядное название. Такое название сразу обещает тебе остроумного автора. Прочитав синопсис, я ожидал детектив, но в стиле Ромена Гари и его «Пляски Чингиз-Хаима». Остроумия я получил сполна. В остальном книга превзошла все мои ожидания.
Очень сложно её как-то категорировать. Начинается роман даже где-то в духе «тех диккенсов», которых потом ругает офицер. В английском неспешном духе начинаются эти письма английского священника Джона своей усопшей супруге. Ты уже поплотнее запахиваешься в пледик, подумываешь о чае, как – та-да-да-дах! – в твою жизнь врывается молодой офицер, сначала такой – хохотать в голос – исповедью, в лучших традициях ирландского юмора или юмора того же Ромена Гари, потом этот офицер ночью приезжает к священнику на чай, и ты уже совсем забыл, что изначально это якобы «противостояние», потому что это уже всё – это поэзия, это человеческий абсурд, это ирония, это тончайшая где-то даже общественная сатира, это философский трактат… тебе невозможно оторваться, и мне редко так ложились на сердце какие-либо герои. Ты по-настоящему переживаешь за еврейского мальчика-скульптора, по-настоящему переживаешь за офицера, когда начинаешь верить, что он действительно может во вред себе спасать других, тебе действительно очень важно, чтоб с его 4-летней дочкой всё было хорошо, и вместе с ней тебе страшно думать о мясорубке, которая предстоит.
Еще мне очень нравится то ощущение, когда ты дочитываешь до последней точки и чувствуешь, какой путь прошел за эти страницы. Мне нравится откладывать книгу другим человеком, очень не многие работы гарантируют тебе такой эффект. С «Заурядными письмами священника» он у меня был.
Сложно было не задать в конце себе вопрос: а хотел бы я, чтоб в мою жизнь вот так ворвался солнечный вихрь? Казалось бы – кто не хочет? Но как вдумаешься, представишь, это ведь всегда немного пугающе. Хватило бы у меня на разговор с солнечным вихрем сил, интеллекта, открытости? На этот вопрос я пока себе не ответил, но счастье, что есть книги, способные его задать.