Видео-роман
«Наталье. Из Колумбии.
С любовью»
Франц Вертфоллен
Актёрская читка романа от самого автора, Франца Вертфоллена.
Слушайте его как аудиокнигу, но лучше всего — смотрите, улавливая мимику героев, их жесты и настроение.
Сюжет
«Наталье.
Из Колумбии. С любовью»
1945 год. Лето. Берлин.
Вы — Наталья, русский врач 30-ти лет, сейчас на распределении в Германии.
"ОЛЯ: Девки! Девки-и-и! Очнулся! Иисусик очнулся!
Краснорожая, крепкощекая залетела в дежурную".
И госпиталь ожил.
Ожил с французом, которого медсестры прозвали Иисусиком за красоту, длинные ресницы и... кому. За невесту по имени Мария, ухаживающую за ним с любовью Мадонны в Пьете.
Как бы вы ни старались относиться профессионально к этой паре, их история вас затягивает. Ваши мысли занимает их прошлое. Американский герой, пострадавший от нацистов? Или, как продавливает НКВД, офицер СС, подделавший паспорт?
Война делает трусами. Подозревают всех, и боятся все.
Половина больницы запирает мысли об этой паре в своей голове на замок с кодом "промолчу, вдруг на меня донесут". А вам противно от мелочности. Вам не хочется быть испуганной крысой, которая боится, сама толком не разбирая чего.
И хочется научиться смелости. У Марии. У её француза. Вы никогда не встречали существ искреннее этих двоих.
Берите роман и наслаждайтесь незабываемым летом.
Что даёт?
Роман основан на реальных событиях Берлина 1945 года. Он не встаёт ни на чью сторону, не развешивает ярлыки “враги”, “наши”. Роман даёт возможность посмотреть на жизнь такой, какой она чувствовалась тогда. Судить людей не по их партии, национальности, происхождению, но по их собственной сути.
“Искренность — самая большая смелость. Сложно сделать что-либо с человеком, который сам с собой искренен”
Роман даёт смелость жить от сердца. Люди уже давно не замечают, как всю жизнь проводят в мыслях “а вдруг подумают…”, “а как правильно?”, “страшно показывать, что я чувствую, вдруг осудят”…
Люди вообще редко понимают, как это, действовать из своего ядра.
Но ничто не даёт такой уверенности, как умение быть искренним с собой.
Что такое «видео-роман»?
Это актёрская читка романа от самого автора, Франца Вертфоллена.
Включайте видео — ловите интонации героев, их характер и мимику.
Как проходит?
После покупки, вы попадаете на канал, где вам открывается доступ к роману в формате видео.
Смотрите и слушайте их в любое удобное время.
Видео-роман — наслаждение актёрской игрой.
Камера: перед ней всего один человек, передающий историю.
А после сцены вам кажется, что вы побывали в том госпитале в 1945-ом, своими глазами видели пациентов, Наталью, Льва Соломоновича, протирающего толстые роговые очки. Только что были в столовой со странным плакатом “сеятеля мысли”, вы даже чувствовали тот самый запах сирени!
Но декорации вокруг делает не постановщик, а ваше собственное воображение. Оно оживает и через несколько сцен поражается: “вот оказывается как я могу…”
Больше, чем аудио-книга.
Это уникальная возможность попробовать нечто новое в литературе.
Берите себе замену любых сериалов.
Отзывы
Sergey –
В прошлый раз остановился на первых трёх сценах Натальи. Сегодня решил – а чего это там столько контента вышло, а я отстаю? Надо хотя бы одну сцену послушать. Три часа спустя, прослушав всё, что было, и испытывая определенную растерянность от того, что дальше ещё нет, могу сказать: это пожалуй лучший контент ФВВ, с которым я на текущий момент имел удовольствие познакомиться. Очень понравился эксперимент со сценой с разбором – почти все детали, на которых было заострено внимание в разборе, я вроде бы увидел при самостоятельном прослушивании. Но вот именно что увидел – “да, здесь имелось в виду что-то такое. Что конкретно? Ну, не знаю, что-то”. И мысль дальше не идёт, не ныряет в значение слов, а водомеркой проносится дальше по их поверхности. Интересно и при этом досадно на себя, когда видишь, насколько это привычная модель поведения и насколько внимательней можно быть.
Произвела впечатление сцена с описанием сна и пробуждения Марии. Когда слышишь рассказ о том, как матери всё равно на убитого рядом с ней сына, и как прибытие в концлагерь было лучшим днём её жизни, – и соглашаешься с логичностью ее позиции – становится странно, и чувствуешь свою замкнутость, запертость в “правильных” и “общепринятых” способах восприятия мира. И задумываешься – “а я эти мысли проверял, или просто принял, как должное, потому что миллиарды мух не могут ошибаться?”.
С реальным интересом и нетерпением буду ждать продолжения. Крючок заглочен.
Надежда Алексова –
Хочу поделиться своими впечатлениями от видео-роман Франца Вертфоллена «Наталье. Из Колумбии. С любовью».
Для начала хочу погрузить вас немного в атмосферу.
Представляйте: 1945 год, Берлин. Военный госпиталь, где уставшие советские врачи и медсестры спасают жизни, пока снаружи на площади солдаты красной армии вершат правосудие над оставшимися в живых фашистами.
Начало первого послевоенного лета, пахнет свежестью.
Сирень цветёт, как цветёт и сердце юной девушки – Марии, жених которой, наконец, очнулся после месячной комы.
В госпитале переполох.
Роман идет от лица Натальи – приятной женщины средних лет, которая работает здесь врачом. Раненного зовут Франсуа Тибо, он воевал против Гитлера, получил коллапс лёгкого и надолго впал в небытие.
Но действительно ли он тот, за кого себя выдает? Может ли он быть офицером Гитлера с поддельными документами?
И почему не разговаривает? Может, из-за ранения потерял рассудок? Жаль, если так. Юный такой, хорошенький.
И с каждой главой, которую читает сам господин Вертфоллен, ты узнаешь все больше и больше о героях, о мире, и… о самой себе.
Есть у Франца Вертфоллена герои, которые особенно западают в душу, влюбляют в себя, очаровывают и открывают глаза на мир.
В романе «Наталье. Из Колумбии. С любовью» я особенно полюбила Марию – Евреечку, невесту Франсуа – главного героя. Редко встречаешь в книгах ли, в жизни таких живых, искренних людей, с горящим любящим сердцем, как у Марии.
И Еврейка не была такой с рождения.
Я очень люблю прозу и поэзию господина Вертфоллена за ее честность.
Здесь нет идеальных с рождения героев, эдаких Мэри Сью, на которых счастье, любовь, богатство свалилось с неба, а сами они палец о палец не ударили.
А я, мои знакомые, да девяносто процентов людей, к сожалению, сознательно, неосознанно ли хотим верить, что всё как-то само по себе разрешится.
Без усилий.
Что мы уже достаточно хороши и достойны того, чтобы прекрасный принц, деньги, счастье сами пришли к нам в руки.
И потом в старости жалеем, что жизнь прошла, а мы так и не пожили, так ничего дельного и не сделали.
И вот в романе «Наталье. Из Колумбии. С любовью» у каждого персонажа своя история, свой путь, свои приложенные усилия по работе с собой и с миром.
Они живые, сражающиеся за свое счастье.
Господин Вертфоллен всей своей работой несёт в мир очень важный, правильный посыл:
работа над собой делает человека человеком, и каждый всегда получает то, что он заслуживает.
Ох, если бы об этом помнил каждый, в мире было бы гораздо меньше инфантильных людей с фрустрацией и пожизненным недовольством.
И, знаете, это, как катарсис, даёт надежду и силы на то, чтобы работать со своей сердцевиной.
Мария, например, до расстрела её семьи фашистами жила очень отключенно и невовлеченно.
Она формально работала, чтобы чем-то занять руки, вышла замуж и родила ребенка скорее со скуки и «потому что все так делают», чем по собственному осознанному желанию.
Таким вот роботом жила Мария. Как, увы, многие люди.
И в книге показано, как это страшно и как уродливо – вот так, ни во что по-настоящему не вовлекаясь, существовать, собирая галочки старательной ученицы, хорошего отца, работника, гражданина…
Как страшно не позволять себе испытывать яркие эмоции: от ярости и отчаяния до очарованности и счастья.
И вот на улице, под грохот выстрелов, гладя на трупы людей, который на самом деле и не жили никогда, Еврейка очнулась.
О, Марии было очень зло на себе, что она всю жизнь была словно заведенная пластмассовая кукла. И тогда она сделала выбор жить, чувствовать, решать.
Евреечку не расстреляли: солдат ошибся, у нее появился шанс.
Как появляется у каждого читателя, который узнает историю жизни Марии и тоже решает, наконец, жить. Чувствовать мир ярче, выбираться из пыльных клеточек стереотипов о себе и о мире.
Вот так роман встряхнул и меня.
Ох, раньше я даже не осознавала полноценно, как страшно мне жить. К какой неудовлетворенности жизнью я могу прийти, если не буду вовлекаться в неё.
Где-то это очень жизнеменяющий роман.
А еще “Наталье. Из Колумбии. С любовью” – очень солнечная книга. Местами – уютная.
Радостно и тепло смотреть на отношения Марии и Франсуа: юных, влюбленных, красивых. После просмотра ты сама ходишь немножко влюбленная. (Или “множко”, и это здорово тебя освежает)
Ты прямо понимаешь: они счастливы потому что позволяют себе это счастье. Они готовы работать на свое счастье.
Не зажимаются, не боятся показаться глупыми влюбленными, но проживают эмоции во всей их глубине.
У Франсуа и Марии есть сердца, которые не могут не греть окружающих.
Такой вот чудо-роман – твое большое карманное солнце☀
И сама Наталья (врач), наблюдая за ними, постепенно оживает.
Становится счастливее, когда позволяет выражать себе чувства к тому же Льву Соломоновичу – опытному врачу, мудрому человеку шестидесяти лет. Не боится осуждения, но выражает себя.
И ты оживаешь с ней.
Понимаешь, что счастье любит смелых.
Каждому очень советую роман. Не упускайте столько солнца, жизни и открытий – покупайте роман.
С теплом,
Надежда.
Luli –
Мне нравится, что в отличие от множества книг и фильмов о войне, где тебе слезливо показывают, как это печально и больно вот так преждевременно умирать, в «Наталье» тебе каждой клеткой дают прожить, что куда хуже и страшнее — никогда по-настоящему и не жить.
Очень пробирает рассказ Марии, еврейки, о ее жизни до концлагеря, о том, как только в тот момент, когда в гетто расстреливали ее семью, а сама она была в миллиметре от смерти, она вдруг поняла, насколько она сама и люди вокруг никогда по-настоящему и не жили. Как большинство людей так и рождаются мёртвыми, будто бы заведенными куклами, без собственных желаний и эмоций, которые даже радуются на празднества или скорбят по ушедшим родственникам, просто потому что так «надо», а не потому, что чувствуют так себя сами. И как она в тот момент решила, практически чудом спасшись, что теперь она уже не будет привидением сидеть и ждать, когда же жизнь случится с ней — она будет ее жить.
И с каждым появлением Марии ты понимаешь, что она в этом была ничуть не голословна. Вот даже сразу за ее рассказом следовала красивейшая сценка между ней и главным героем , казалось бы, в не самой располагающей обстановке – небольшом заколутке двора, пахнущим гарью. Но в момент, когда они весело друг над другом подтрунивали, а потом француз как приподнял и закружил её в воздухе, и всё это выглядело настолько не по-человечески идеально, будто сошедшим с голливудских фильмов. Дыхание от происходящего перехватило, должно быть, даже у тяжеловесной медсестры Нюры, которая наблюдала за всем этим вместе с Натальей из подвальной лаборатории.
Вообще, удивительно наблюдать то, как меняются люди, встретившиеся с Франсуа в романе. Как он без особых усилий заставляет в них сдвигаться все те закостеневшие с десятилетиями механизмы, что обрубают им любую способность полноценно чувствовать и дышать полной грудью.
Тут особенно хочется рассказать про Льва Соломоновича. Буквально только что досмотрела сцену допроса его и Натальи Владимиром Юрьевичем. Дело в том, что в госпиталь и до этого приезжал допрашивать человек из НКВД, и большинству уже и он внушал немалый ужас, но Владимир Юрьевич был другого сорта. Не из тех, что будут трусливо самоутверждаться и тыкать лампой в лицо, наоборот, будет очень спокоен и вежлив, но так, что ты при этом будешь чувствовать себя букашкой у него на ладони, боясь сказать лишнее слово или не так пошевелиться. Так вот Лев Соломонович, из которого пытались выудить хоть что-то, что бы подтвердило, что француз на самом деле служил в СС, себя повел очень смело, хоть и могла быть в том большая опасность для них с Натальей — он говорил искренне. Он честно рассказал Владимиру Юрьевичу, все что он думает о Франсуа, и как ему на самом деле без разницы, какой он окажется национальности и какому режиму служил, потому что он судил человека по тому, что он в нем видел, а не по его причастности к тем или иным людским категориям. И как за свои годы он уже успел устать от всей той людской глупости и ограниченности, от нежелания вдумываться и разбираться в любых незнакомых ситуациях — от всего того, что приводит людей к уродливым выборам и соответствующе уродливому миру.
После допроса Наталье было очень радостно за поступок Льва Соломоновича, ведь он выразил все то, что она тоже чувствовала, но так боялась сформулировать и сказать, она даже назвала его героем, искренне так, не в шутку. И особенно после того, как услышишь такие радостные возгласы Натальи, тебе еще больше щемяще грустно становится, оттого как грустно это все было для самого Льва Соломоновича. Он сам только осознал и прожил, как все свои шестьдесят лет он себя затыкал, не давал себе высказаться, мог из-за страха терпеть уродство вокруг, и каким бессильным он себя чувствовал из-за этого. Вот немного из его слов Наталье:
«— В каком мире мы живем, что просто сказать то, что ты думаешь — это геройство? И не смейте, не надо говорить мне о Сталине. Я не про партию, я сейчас про нас, Наташа. В какие болота, да в какие ж болота люди себя загоняют то здесь!
(Он хлопнул себя по лбу)
Просто высказать сформулировано то, что ты думаешь, это уже геройство?».
И меня очень часто книга заставляла чувствовать себя скорее мокрицей под кирпичом, чем человеком, но это на самом деле очень правильный, освобождающий опыт. Все «тяжелые» сцены тебя встряхивают и вселяют в тебя сил, потому что, чем особенно хорошо всё творчество Франца Вертфоллена, тебе не просто показывают, что плохо и как не надо, — тебе дают все ответы, как НАДО и не просто теорией (как люди любят раздавать друг другу советы), но больше — тебе дают их прожить. И именно поэтому все радостные, смешные, очаровательные сцены (в которых низменно присутствует главный герой), и которых в романе тоже много, — не менее важны.
К тому же, между сценами иногда бывают еще очень щедрые «бонусные» вставки с практически полноценными, на мой взгляд, сериями «Вакцины от Идиократии», где г-н Вертфоллен на примере персонажей и ситуаций, объясняет, например, как работают человеческие взаимоотношения, при этом каждый такой «урок» совершенно бесценен сам по себе.
В общем, я абсолютно каждому человеку, читающему это, советую успеть на «Наталью», особенно пока сцены еще идут. А идут они, в самом правильном для людей темпе, так что успеваешь и обдумать уже просмотренные сцены, и с предвкушением ждешь новые, но совсем недолго) Берите роман, не пожалеете.
Anamika –
С каждой сценой всё больше убеждаешься в том, как эта книга нужна людям. Я думаю о тех, кто пожевывает сериалы, как жвачку, ища хоть каких-нибудь проживаний — неважно, это школьницы/студентки с нетфликсом или пенсионерки с опусами от российских федеральных каналов — и мне прямо хочется как-нибудь магически оказываться в их квартирах, чтобы выключать их серенькие сериальчики и ставить видео-читку Франца Вертфоллена. Чтобы у них было, наконец-то, чем себя заряжать. Все тянутся за жизнью – здесь её целый водопад. Как бы сонно, апатично и отключенно ты ни существовал, этот роман, как дефибриллятор, реанимирует сердце.
Невозможно не очароваться Марией. Как она выхаживала своего жениха… и не скажешь «самоотверженно», сюда трудно встают какие-либо затасканные выспренные слова, потому что всего этого здесь нет. То, что она делает, она делает легко и естественно. Она просто дышит им, своей любовью, и всё. Со стороны можно было бы видеть что-то героическое в стойкости этой хрупкой девушки, её твердом решении вытащить Франсуа из комы, не слушая ничьи сомнения и мрачные прогнозы, но если смотреть её глазами, может ли она иначе? Когда для неё есть единственный приемлемый вариант будущего, можно ли иначе? Так восхищающая тебя преданность еврейки – логична и последовательна, потому что Мария – живёт. Она любит. Любит делом, определяя мир, а не ожидая, когда желаемое будущее само свалится на неё с неба, без какого-либо её участия. Наталья, от чьего лица идет повествование, в одной из сцен приходит к мысли, что в Марию влюбляются, ей очаровываются не за нежность, мягкость или верность, но за то, сколько в ней жизни, за то, как она умеет любить. Нельзя сказать точнее.
Интересный момент – «никто ни разу не видел Марию в истерике или отчаянии».
Раньше часто можно было услышать разные фразы вроде «у вас должна быть установка на позитив», «мыслите позитивно». Почему подобное не работает? А что такое настоящая вера в лучшее, дающая силы и не позволяющая проваливаться в отчаяние? Может ли хлипкая надежда на то, что всё будет хорошо, непонятно, как именно «хорошо» и какими путями, но «хорошо», называться верой? Очевидно, нет. Очевидно, именно такая пустая надежда и ложь себе порождают истерики и нервные срывы.
Искренне верить ты можешь тогда, когда чётко знаешь, что делает тебя счастливым, а что нет, знаешь, чего хочешь, думаешь, как это получить, и действуешь. Тогда твоя вера будет тебя поддерживать. Когда ты веришь и делаешь, а не тащишься за происходящим кобылой, которая ни во что не хочет включаться и слишком боится мира, поэтому оправдывается и говорит себе, что ничего не может и не знает, надеясь, чтобы всё как-нибудь само разрешилось. Так ничего и никогда хорошо не заканчивается, и сколько себе не ври, где-то внутри ты всегда об этом знаешь.
В романе поднимаются разные темы, из-за которых с ним хочется врываться к людям в дома и говорить «Вот! Слушайте! Вам всем это надо», одна из них – трусость и отказ от каких-либо действий. Война ли делает людей трусливыми? Война поднимает контрастность и высвечивает то, как кто живет в принципе. Постоянно. Мы каждый день сталкиваемся с разными ситуациями, и в особенности самые крохотные, самые пустяковые показывают – нет, это ты явно не изначально ничего не можешь, это ты безволен и тем самым делаешь себя бессильным. Это ты слишком боишься и/ли не хочешь себя утруждать что-либо предпринять. Это ты слишком трусливый и безжизненный внутри, а не страшные-сложные-непонятные обстоятельства.
И никому не хочется этого в себе видеть. Если даже в пустяках мы умудряемся найти себе множество оправданий, то что удивляться тому, как в более серьёзных случаях мы, избегая мыслей, решений и действий, сами себя загоняем в ад. И заслуженно там страдаем. Но как быть не трусом, а кем-то, способным что-то в мире решать? Кем-то, кто заслуживает всё-таки не ад, а хоть немного счастья?
Вот за этим и смотрите роман – он строит в вас человека. Но ещё – просто за теплом, наслаждением и ощущением очарованности, что оживят, я уверена, даже зомби)